Я очень спешил. Было уже довольно поздно и, не смотря на летнее время, темно. Мне пришлось идти быстрым шагом напрямик, по петляющей между деревьями рощи тропинке. Дорогу я знал не настолько хорошо, чтобы не опасаться сбиться с пути, поскольку ходил здесь только при свете дня. Однако заблудиться было почти невозможно — за стволами деревьев виднелись огни станции. Она-то и была моей целью.
Признаться, в этой ночной беготне был виноват я сам. Засиделся у одного своего приятеля на загородной даче и забыл, что надо следить за временем. Спохватился только, когда за окном спустились сумерки. Вот и спешил теперь на последнюю электричку, которая должна была отвезти меня домой в город. Правда, при этом я был страшно горд собой и своей предусмотрительностью, ибо загодя, еще утром купил билет туда-обратно, и сейчас мне не надо было тратить время на его приобретение в кассе.
По моим расчетам, до электрички оставалось минут тридцать, а станция была совсем рядом, поэтому я стал сбавлять темп и даже принялся насвистывать веселую мелодию. Мне стало немного легче и веселей, и я уж совсем размечтался в предвкушении сесть на скамейку в вагоне и дорогой вздремнуть, как вдруг от одного из деревьев совсем близко от станции, на опушке рощи отделилась длинная тень.
«Неужели хулиганы?» — мигом сообразил я, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Тропинка пролегала прямо рядом с остановившейся фигурой человека возле дерева, и выбора у меня не было. К тому же впереди была спасительная станция, и я снова ускорил шаг, рассчитывая молча миновать незнакомца и не вступать с ним в дискуссии.
Однако у того типа, по всей видимости, были другие планы. Он вышел прямо на тропинку и явно поджидал меня. Лица незнакомца видно не было, а вот меня, судя по всему, хорошо освещали фонари станции. Я почти поравнялся с одиноко стоящей фигурой, как вдруг, с немалым для себя облегчением, услышал женский голос:
— Мужчина, вы не поможете?
Да, это был не хулиган и никакой не подозрительный тип, а молодая женщина невысокого роста и, похоже, довольно хрупкого телосложения. Я был совсем рядом и мог разглядеть ее. Женщине было лет тридцать на вид, она была одета в джинсы, кроссовки и какую-то спортивного вида футболку с рисунком, который почти не был различим в темноте. Сверху женщина накинула легкую ветровку, полностью расстегнутую по случаю теплой погоды. Волосы незнакомки были тщательно зачесаны со лба назад и собраны в пучок, и только одна непослушная прядь лезла ей в правый глаз, мешая смотреть, отчего женщина раздраженно то и дело поправляла ее, стараясь закинуть за ухо. Впрочем, это ей не очень-то удавалось.
— Чем могу? — осведомился я.
— Понимаете, — пустилась в объяснения женщина. — У нас чемодан тяжелый, а там лестница. Мне никак самой не поднять. Он на колесиках, а пандуса нет.
— У нас?
— Да. У нас с Гошей.
Тут я, наконец, заметил, что рядом со стволом дерева стоит огромный чемодан, за выдвинутую ручку которого ухватился ручонкой мальчуган лет трех, не больше. Он таращил на меня испуганные глазенки и вот-вот готов был зареветь.
— Конечно, — кивнул я и двинулся в сторону чемодана.
Гоша попятился, но ручку не выпустил. Его рот скривился, а из глаз покатились крупные слезы. Уже через мгновение рощу огласил громкий крик.
— Гоша! — строго сказала женщина. — Немедленно прекрати. Простите, — добавила она, обращаясь ко мне извиняющимся тоном. — Он боится чужих людей.
— Ничего, — подмигнул я Гоше, оторвавшемуся к тому времени от чемодана и искавшему спасения за маминой ногой.
До лестницы было недалеко. Я вез чемодан по земле и украдкой разглядывал его владелицу. Ей было на вид лет тридцать. Теперь, когда она повернулась к свету, стало видно ее лицо. Не лишенное привлекательности, оно само по себе оставляло впечатление, будто женщина вот-вот задорно рассмеется. Мне все время казалось, что она улыбнется, наморщит нос, и раздастся веселый переливчатый смех. Однако сейчас на нем было, скорее, выражение крайней озабоченности и усталости.
— Как вас зовут? — поинтересовался я возле самой лестницы.
— Люба. А вас?
— Анатолий, — представился я. — Люба и Гоша… Редкие сейчас имена.
— Да уж, не очень популярные, — Люба слегка улыбнулась, вполне оправдав мои ожидания.
Кряхтя, я поднял чемодан. Он и вправду оказался очень тяжелым, поэтому не без труда мне пришлось преодолевать ступеньку за ступенькой, периодически останавливаться, чтобы отдохнуть и перевести дух.
Вконец измучившись, я не без раздражения спросил:
— А что же муж вам не поможет?
— У меня нет мужа, — ответила Люба и снова нахмурилась.
— Простите…
— Ничего, — отрезала она.
Мне, наконец, удалось вытащить тяжеленный чемодан на перрон. Люба немного отстала — Гоше тоже приходилось несладко, но он старательно взбирался на каждую ступеньку по очереди, а мама тащила его вперед за руку и все время поторапливала. Я взглянул на часы, до прихода электрички оставалось минут пятнадцать, и все мы могли отдохнуть и расслабиться.
— Как хорошо, что я взял обратный билет.
— Билет! — воскликнула Люба. — У меня нет билета!
— Стойте здесь.
Я принялся озираться по сторонам в поисках кассы и сразу же увидел ее. Домик характерного вида обнаружился на соседней платформе. Ни слова ни говоря, я бегом бросился к нему. Мне предстояло спуститься вниз, обойти платформу и перейти пути по наземному переходу. Затем снова пробежать в обратном направлении несколько метров, подняться по лестнице и добраться до кассы. Уже пробегая по соседней платформе напротив того места, где растерянно стояла Люба, я вдруг увидел вдали прожектор приближающейся электрички. Что есть духу я полетел к кассе и дрожащими руками сунул в окошко купюру покрупнее, чтобы хватило наверняка.
Кассирша спокойно пробила билет и принялась отсчитывать сдачу.
— Сдачи не надо! — рявкнул я. — Давайте скорее.
Кассирша, удивленно пожав плечами, протянула мне заветный квадратик и закрыла окошко. По всему было видать, что ее рабочий на сегодня окончен. Впрочем, раздумывать мне было некогда. Явственно нарастал шум приближающейся электрички, а ведь нужно было еще проделать и обратный путь. И чем быстрее, тем лучше.
Я вновь побежал, отчаянно понимая, что не успеваю. Мне удалось почти добраться до перехода через пути, как мимо меня с лязгом и грохотом пролетела электричка.
Все что оставалось — это только проводить взглядом ее последний вагон. Я медленно повернулся и, никуда не торопясь, перешел пути и поднялся на свою платформу. По дороге я прикидывал, что теперь мне, видимо, придется вернуться обратно к приятелю на ночлег. Про Любу и ее ребенка я почти забыл, и потому не сразу сообразил, что ответить, когда она спокойно спросила меня:
— Удалось купить билет? Сколько я вам должна?
— Удалось… Но что толку? Он теперь все равно пропадет.
— Почему? — изумилась Люба.
— Понимаете, это была последняя электричка на сегодня. Следующая будет только завтра утром, и билет будет не действителен.
— Так ведь эта же электричка прошла без остановки! Наша — следующая.
В крайнем смущении я снова поглядел на часы. Так и есть! До нашей оставалось еще пять минут. Тут я не выдержал и расхохотался. И смеялся до тех пор, пока мы не зашли в вагон.
Усевшись напротив Любы, я наконец-то смог объяснить причину своего веселья. Во время моего пересказа диалога с кассиршей про сдачу не выдержала и Люба. И, знаете, она и правда смеялась звонким переливчатым смехом и морщила нос. На коленях Любы, обвив ее за шею ручонками, мирно посапывал Гоша, не обращая внимания на шум, который мы оба производили. Люба всю поездку тихонько покачивала его и целовала в макушку, а я смотрел на них, и было у меня на душе легко и радостно.
Остаток пути мы беседовали о каких-то незначительных пустяках. Сейчас, за давностью лет, я даже и не вспомню о каких именно. Но зато до сих пор явственно представляю веселое лицо Любы и ребенка, тихо спящего у нее на коленях, будто это было вчера. А когда мы приехали в город, Люба подхватила свой чемодан, вывезла его на перрон и, обернувшись ко мне, посмотрела прямо в глаза:
— Спасибо. Вы нам очень помогли.
— Не за что, — смутился я.
— Нам пора, — и она скрылась в толпе, все еще держа свободной рукой спавшего Гошу.
— До свидания! — крикнул я вслед, но до сих пор не уверен, услышала ли она меня.
Деньги за билет я так и не взял.
