У меня зазвонил телефон. Мобильный.

Номер был незнакомый, но я все равно снял трубку.

— Алло.

Ответил мне явно не слон, а, судя по голосу, довольно молодая женщина.

— Анатолий? — Она была чем-то встревожена.

— Да.

— Тут такое дело… Понимаете, — сбивчиво принялась объяснять собеседница. — Я у нее в телефон заглянула, а там ваш номер и написано: «папа». Вы ее отец, получается. И я сразу вам звонить стала…

— Простите, ничего не понимаю, — пришел в замешательство я. — Чей телефон? У кого?

— Как у кого?! Вашей дочери! Ее машина сбила! Только что! — Женщина явно была в истерике.

О, Боже! Дочка! Я забегал по комнате с трубкой возле уха, не понимая, что мне делать. Да и что вообще принято делать в таких случаях?! Куда-то ехать? Кому-то звонить? Ужас происходящего доходил до меня не сразу.

—  Где?! — выкрикнул я, с трудом собираясь с мыслями.

— На углу Никольской и Арбата. Большая такая машина. Я в них не разбираюсь, не могу сказать точнее.

— Еду!

Я на ходу пытался попасть правой ногой в штанину брюк, прыгая на левой. Выглядело это, должно быть, нелепо, но кто думает о подобных вещах в такую минуту. Плечом я прижимал телефон к щеке.

— Погодите! Не бросайте трубку! Не надо никуда ехать! — выкрикнула женщина на том конце.

— А? Что? Почему? — беспорядочно засыпал ее вопросами я, словно пулеметными очередями.

— Я поймала скорую. Мимо проезжала. Но она коммерческая, нужны деньги, чтобы они отвезли вашу дочь в больницу.

— Сколько?

— Не знаю. Давайте, я передам ваш номер фельдшеру, он сам перезвонит.

— Хорошо!

Женщина бросила трубку. А для меня начались томительные минуты ожидания. Точнее, нет, секунды. Фельдшер перезвонил почти сразу. У него был приятный мужской голос, тоже молодой.

— Ситуация критическая! — начал он без предисловий с деловитостью, свойственной людям его профессии. — Ждать долго нельзя, ее надо срочно в больницу, иначе она умрет.

— Что надо сделать? — спросил я, все еще стоя посреди комнаты в одной штанине.

— Нужно оплатить перевозку. Три тысячи рублей.

— Но как? А потом нельзя?

— Нельзя, — отрезал фельдшер. — Если хотите, я могу вызвать обычную городскую скорую. Но пока она приедет по пробкам, пройдет минут двадцать. И пациентка точно умрет!

— Ой-ой-ой! — снова запаниковал я.

Собеседник, похоже, оценил мое состояние и смягчился:

— Можете перевести мне на карту, а я потом оплачу.

— Спасибо! — обрадовался я. — А как это сделать?

— Очень просто! У вас есть мобильное приложение банка?

— Нет. У меня старый кнопочный телефон, — растерялся я и мысленно себя отругал: вот ведь скряга!

Давно собирался поменять его на современный, как у всех. То некогда было, то дорого. А тут, вон, какое дело! Старый я дурень! Фельдшер тоже, видимо, не ожидал такого оборота и замолчал.

— Алло?! — крикнул я из опасения, что связь прервалась.

— Тогда она точно умрет, — резюмировал он, прервав молчание.

— Ох… — У меня подкосились ноги.

— Впрочем, есть выход…

— Какой?!

— Вы можете дойти до ближайшего банкомата?

— Да.

— Хорошо. Тогда срочно бегите. А я пока окажу первую помощь. Минут через пять перезвоню.

И он бросил трубку.

Я, наконец, натянул брюки, прямо на домашнюю майку накинул куртку и, с трудом завязав дрожащими руками шнурки на ботинках, что есть сил побежал к банкомату. Я задыхался от быстрого бега. В моем возрасте не очень-то полезен подобный спринт. Но на кону стояла жизнь родного человека, понимаете? И я бежал. Прохожие шарахались от меня в разные стороны, кто-то крутил пальцем у виска, женщины что-то возмущенно кричали мне вслед, но я не оглядывался и не извинялся. Некогда. Скорее!

Мне почти удалось достичь цели, когда телефон зазвонил в третий раз.

— Вы у банкомата?

— Почти, — с трудом ответил я, глотая воздух щедрыми глотками. — Как она?

— Плохо. Спешите!

— Я сейчас. Сейчас!

Мне пришлось оттолкнуть в сторону какого-то парня, который тоже шел к банкомату, и под его возмущенные матюги я вставил карту в приемник.

— Я готов!

— Хорошо. — Фельдшер был спокоен, как удав, чего нельзя было сказать обо мне. — Вводите ПИН-код и нажимайте на кнопку «Перевести».

— Так… Ага… «Перевести»… Нажал! — отрапортовал я, все еще не отдышавшись от быстрого бега.

— Теперь жмите: «По номеру телефона».

— Есть!

— Вводите телефон. — Он продиктовал номер. — Теперь сумму. Три тысячи рублей.

— Ввел!

— Теперь нажимайте кнопку «Отправить».

Я приостановился, чтобы перепроверить номер и сумму, и уже почти собрался нажать на кнопку отправки, как моя рука замерла в воздухе. Меня поразила неожиданная мысль!

— А где, вы говорите, произошла авария? — поинтересовался я.

— Алло! Алло! Вас плохо слышно! Она сейчас умрет! Не получил ваш перевод! — принялся давить на меня фельдшер.

Впрочем, фельдшер ли? Та женщина сказала: «на пересечении Никольской и Арбата». Но этого не может быть! Эти улицы находятся в разных частях города и не пересекаются. Такую чушь мог сморозить только тот, кто в Москве никогда не был!

— И не получите, — сказал я, куда спокойнее, чем минуту назад.

— Она умирает! — гнул свое мнимый фельдшер.

— Да пошел ты… — В конце я добавил крепкое словцо, которое не стоит произносить приличным людям, тем более, в адрес других приличных людей.

Но к мошенникам, которые мне названивали последние десять минут (примерно столько прошло времени, не больше) это правило, разумеется, не применимо. И я положил трубку. И очень медленно пошел обратно домой, испытывая невероятное облегчение. Никто не пострадал, никто не умрет. По крайней мере, сегодня и, по крайней мере, моя дочь. Может, позвонить ей? Спросить, как дела, то да се…

Когда я уже взялся за дверную ручку родного подъезда, я замер, а потом расхохотался. Громко. На весь двор. Так, что стайка голубей, клевавших что-то неподалеку, взмыла в воздух, а мамочка с коляской, по случаю проходившая мимо, посмотрела на меня с неодобрением и поспешила ретироваться.

Я смеялся долго, буквально умирая от смеха. По щекам текли слезы, а я все не переставал хохотать. Вы спросите, что же мне показалось таким забавным? Или, быть может, от пережитого я повредился рассудком? Вовсе нет. А все очень просто: у меня нет и никогда не было дочери!