Семьсот двенадцать

25.10.2021

Третий день дежурил Петр Михайлович возле дома сволочи. Нет, у этой твари было и имя, и паспорт, и, к сожалению, водительские права. Но про себя он ее именовал только так: «сволочь». Всего месяц назад Петр Михайлович и не подозревал о существовании этой молодой женщины, встреча с которой навсегда и бесповоротно разделила его жизнь на «до» и «после». Зато теперь он знал о ней все или почти все.

Семьсот двенадцать

Знал, что происходит «сволочь» из небедной семьи, да чего там, куда как более богатой, чем можно было бы назвать его собственную. Знал, что владеет она прекрасным новеньким «Лексусом» красного цвета с государственным номером «м 712 мм». Да, именно таким: с тремя буквами «М», как в названии печально известной финансовой пирамиды начала девяностых. Почему-то именно этот факт казался Петру Михайловичу особенно возмутительным. На дорогах часто встречаются дорогие машины с тремя одинаковыми цифрами, а у этой стервы, значит, буквы… Да еще и такие: нечестные, жульнические, словно насмешка над всеми порядочными людьми. Смотрите, мол, какая я! Все мне нипочем: ни люди, ни правила, ни законы. Или на цифры денег пожалела, тварь?! Может, и так.

Моросил дождь. А Петр Михайлович терпеливо ждал. Не первый день, и, быть может, не последний, но твердо был уверен: дождется. И призовет к ответу. Пусть посмотрит ему в глаза, пусть ползает на коленях в грязи и умоляет о пощаде, пусть испытывает страх за собственную жизнь, ведь на чужую ей, как  оказалось, наплевать. Не сегодня, так завтра или даже через неделю Петр Михайлович вынесет свой приговор. Вынесет и приведет в исполнение.

Нет, не забудет он и никогда не простит «сволочи» того, что та натворила. Как не забудет и лужицу крови, растекающуюся по асфальту вместе с ручейками мутной воды, такую маленькую с виду, но от того не менее ужасную. Словно с этой кровью и с этой водой уходила в тот злополучный день жизнь его Сашеньки, его единственного внучка — последней радости и надежды в этом сером и беспросветном мире. Саша — все, что у него оставалось в последние два года, после той жуткой авиакатастрофы, унесшей жизни любимой дочери, зятя и жены. Только Сашу он тогда не позволил взять с собой. Как чувствовал, как знал: добром это не кончится! Вдвоем с внуком, совсем еще маленьким, проводили они родных на самолет. Всех обнял на прощание, даже зятя, которого недолюбливал. Не знал, что видит их в последний раз. Не знал, но все равно мучился от нехороших предчувствий. Никого не надо было отпускать! Но кто бы его послушал?! Эх…

А вот теперь Саша… Не смог, не уберег он парнишку! Старый дурень, что и говорить. Думал, что во дворе дома ничего ему не угрожает. Расслабился, задремал на лавочке, радуясь солнышку, ненадолго выглянувшему из осенних туч. Проснулся от визга тормозов… И сразу пошел дождь. Такой же, как сейчас. Петру Михайловичу хотелось закричать тогда: «Помогите! Не дайте ей вытечь!» Но крови было мало. И никто не обратил на это внимание. «Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью», — так он прочитал потом в справке о смерти, как-будто это что-то меняло…

Что эта сволочь вообще делала в их дворе? Почему мчалась на высокой скорости, словно по автостраде? И уехала, будто ничего не произошло, будто не ударил радиатор ее машины маленького ребенка, случайно оказавшегося на дороге в своем собственном, казавшемся таким безопасном, дворе в неподходящее время. И ведь осталась вмятина, а еще, быть может, волосы и все та же кровь на капоте, но нет… Это не помешало ей уехать, трусливо скрыться, даже не поинтересовавшись, что же случилось с несчастным ребенком, которого она сбила.

Кто-то из детей успел заметить только цвет машины и цифры: семьсот двенадцать. Полиция разводила руками. Да и не пытались они никого искать, не вводили план-перехват. Говорили, мол, много времени прошло, преступник успел скрыться, спрятать машину. Ан, нет. И не думала она скрываться. Жила, как обычно, не прячась. И даже вмятину не маскировала. По ней Петр Михайлович ее и нашел. По своим старым каналам, воспользовался связями, поднял на уши всех, до кого мог дотянуться. И нашел. Это точно была она, никаких сомнений! И свежую вмятину видели соседи «сволочи», и номер совпадал, и цвет. Петр Михайлович лично поговорил со всеми и много раз все перепроверил. И теперь терпеливо ждал своего часа, мгновения возмездия, которое должно было помочь ему справиться с утратой, снова обрести себя. Что последует после, ему было все равно.

Внезапно сердце Петра Михайловича екнуло. Во двор дома «сволочи» въехал «Лексус», тот самый, красный. Зрение обострилось, и он видел машину в мельчайших подробностях. За рулем сидела женщина, лет тридцати пяти, модно и дорого одетая. Она припарковала автомобиль и вылезла наружу.

Сжимая в кармане нож, ослепленный яростью, Петр Михайлович медленно, но неумолимо двинулся к ней. Он не хотел, чтобы она умерла быстро. Это было бы слишком легко для «сволочи». Нет. Она должна была ощутить всю бездну отчаяния и вины за свой поступок, за то, что сделала с Сашенькой. Тварь! Да она будет у него молиться и валяться в ногах, лишь бы остаться в живых!

Женщина открыла заднюю дверцу и с трудом вытащила ребенка. Нет, не такого маленького, каким был Сашенька, а мальчика постарше, лет восьми с виду. Он сидел на ее руках, послушно прижавшись к матери и глядя вокруг бессмысленным взглядом.

— Дождик! Смотри, дождик идет! — принялась ласково ворковать женщина. — Ванечка боится дождик? Нет, Ванечка смелый мальчик. Он не будет бояться.

На лице малолетнего идиота и в самом деле отразился страх. Он морщился от каждой капли и все время моргал. В конце концов, Ванечка не выдержал и громко на весь двор заорал басом:

— Ва-а-а… Уа-а-а…

Петр Михайлович оторопело взирал на эту сцену. Женщина смущенно взглянула на него.

— Он не любит, когда вода попадает в глаза, — пояснила она и добавила виновато: — Вы уж простите за беспокойство… Но не могли бы вы придержать дверь в подъезд?

Петр Михайлович, который минуту назад был готов ее убить прямо тут, растерянно повиновался.

— Спасибо, — поблагодарила женщина, одарив его грустной улыбкой на прощание и скрываясь в подъезде с Ванечкой на руках.

Дверь захлопнулась. Петр Михайлович почувствовал, что все еще сжимает в кармане куртки какой-то продолговатый предмет. Он вынул его, посмотрел с изумлением, будто впервые видел, затем плюнул, в сердцах послал ненужный больше нож в ближайшую урну и пошел прочь.

0 Комментариев

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Новинка

Как предать наглеца забвению
Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031