Народ все прибывал и прибывал. Людей было настолько много, что организаторы даже начали нервничать и издали делать знаки сотрудникам полиции. Впрочем, последние не обращали на них никакого внимания — очень уж полицейские в форме и с красными от жары лицами были поглощены досмотром непрекращающегося потока зевак, который медленно тек сквозь рамки металлодетекторов.
— Сумочку на стол, пожалуйста, — бубнила приземистая женщина и указывала рукой, куда именно следовало поставить сумочку.
— А тут что? — буднично интересовался полицейский с усами, проводя прибором вдоль бокового кармана брюк очередного входящего. — Эй, с рюкзаком нельзя!
Объяснить такой ажиотаж было легко. Ведь сегодня должно было состояться без преувеличения историческое событие — преодоление скорости света человеком. Организаторы видели себе это мероприятие так: сначала пара выступлений популярных артистов, затем появление на сцене главного героя — Виктора Ползобрюхова, космонавта и смельчака, пожелания успеха и отбытие оного на космодром. Далее на огромных экранах сцены предполагался показ в реальном времени, собственно, самого факта преодоления. И конечно реклама! Очень много рекламы.
Людей не пугала ни жара, ни то, что весь день им придется провести на ногах. Все это казалось пустяками по сравнению с возможностью увидеть самоотверженного, немного безрассудного, но в то же время, простого парня, кем, в глазах публики, являлся Виктор Ползобрюхов. Народ еще не забыл про национальную гордость первым полетом человека в космос, да и журналисты умело подогревали интерес к событию, называя космонавта новым Юрием Гагариным.
На огромной сцене пели и плясали артисты, а люди, кому повезло успеть пробраться внутрь заграждения, переминались с ноги на ногу, то и дело поглядывали на часы и спрашивали друг друга:
— А вы не знаете, когда?.. А долго ли?.. Когда же уже?..
Наконец, после очередного номера, после того как на экранах отзвучала и мелькнула реклама какого-то стирального порошка, первые ряды в толпе восторженно взревели. Для стоящих позади стало очевидно: вот-вот сейчас выйдет Ползобрюхов.
Впрочем, вместо него появился какой-то лощеный мужчина в дорогом костюме и, улыбаясь, стал говорить что-то торжественное и, должно быть, важное. Камеры снимали его лицо крупным планом, и зрители имели возможность увидеть колеблющиеся в такт речи щеки и белозубую улыбку. «Главный конструктор Б.И. Волосатов» — отображалась пояснительная надпись прямо под массивным подбородком говорящего.
— Мы долго шли к сегодняшнему дню!.. Все это стало возможно, благодаря новому материалу феррографопластику, который, как вы знаете был впервые разработан на нашем предприятии… Непревзойденные свойства позволили… Мы раскрутим диск до невиданных скоростей… Прочная конструкция не позволит… Безопасность для нас превыше всего! Защитная капсула предотвратит нежелательные… — рокотал голос директора Волосатова над площадью, а все присутствующие обреченно слушали, пока он, наконец, не воскликнул с подъемом: — А теперь прошу встречать замечательного, смелого, скромного и всеми нами любимого человека — Виктора Ползобрюхова!
— О-о-о! А-а-а! — взревела толпа. Задние ряды напирали на передние, так что полиции приходилось непросто. К тому же, им и самим хотелось посмотреть на космонавта, и то один, то другой полицейский принимался вытягивать шею и коситься на сцену.
Ползобрюхов был облачен в скафандр, как было всем объявлено, все из того же материала, о котором только что распинался главный конструктор. Он открыто, но немного застенчиво улыбался. Теперь все экраны показывали только его простое лицо с голубыми глазами, прямым носом и тонкими губами.
— Ви-и-тя! Мы тебя любим! — истошно тоненьким голоском визжала молодая девушка в топике и джинсах. Она влезла на ограду, чтобы лучше видеть своего кумира и пыталась махать Ползобрюхову обеими руками, то и дело при этом теряя равновесие.
Однако не смотря, на все ее старания, вряд ли космонавт мог ее услышать при таком шуме.
— Привет! — сказал он в микрофон, услужливо протянутый Волосатовым.
— При-вет! При-вет! — стала скандировать толпа. — Ви-тя! Ви-тя!
Наконец все кое-как успокоились. На сцене появился журналист в майке с надписью по-русски: «Трули Фолс ТиВи», настолько популярный и известный, что никто не мог припомнить его настоящего имени, и принялся задавать вопросы:
— Виктор, а вам не страшно?
— Конечно, страшно, — спокойно признался Ползобрюхов.
— Но вы все равно идете на этот рискованный шаг?
— Иду.
— А если что-то пойдет нештатно?
— Это совершенно исключено! — вмешался Волосатов. — Мы проводили испытания и, уверяю вас, все совершенно безопасно. Хотя, возможно, и непривычно. Думаю, все видели.
— Да, это сложно забыть! — усмехнулся журналист. — Светящийся диск в ночном небе… А мы снова сможем увидеть его невооруженным глазом?
— Если позволит погода. И на этот раз на краю нашего диска будет пристыкована специальная капсула с человеком внутри!
— Вы утверждаете, что он, точнее, капсула преодолеет до сей поры недостижимый барьер? — не унимался журналист. — Я имею ввиду скорость света.
— Строго говоря, он его и не преодолеет.
— Что вы имеете ввиду?
— Преодолеть скорость света невозможно. Но ее можно достичь. Именно это я и утверждаю.
— И наш смельчак не пострадает?
— Разве что вернется к нам немного моложе нас, — улыбнулся Волосатов.
В толпе прокатилось дружное «ах», в котором явно преобладали женские голоса.
— Стойте! — вдруг раздался зычный голос. — Остановите эксперимент!
Упорно работая локтями, к сцене протискивался пожилой человек, одетый старомодно даже для его возраста. На нем был то ли пиджак, то ли причудливого вида сюртук поверх белой рубахи с жабо и серые мешковатые брюки. Вдобавок на носу были напялены очки, более похожие на пенсне, которыми никто не пользовался сотню лет, если не больше.
— Виктор, вы погибнете! При достижении скорости света любое вещество превращается в фотоны! Вы исчезните! — выкрикивал он, борясь с недовольными людьми в толпе.
— Кто это? — вполголоса поинтересовался Волосатов почему-то у журналиста.
Тот растерянно пожал плечами. Неожиданно инициативу перехватил Ползобрюхов. Он забрал микрофон из рук Волосатова и простодушно произнес:
— А фотоны — это что?
— Свет, — машинально ответил тот.
— И что с того? Значит, я стану светом! — И Ползобрюхов улыбнулся.
— Вы не понимаете! — кричал человек в старомодном пенсне, но его уже никто не слушал.
Прошло еще несколько часов, прежде чем Ползобрюхова отвезли на космодром и посадили в ракету, и прежде, чем она с грохотом и дымом взмыла вверх. Уже стемнело, и на небе зажглись звезды, повсюду кроме одного небольшого темного пятна, к которому медленно приближалась крошечная звездочка — ракета с капсулой Ползобрюхова.
Толпа терпеливо ждала, подбадривая себя прохладительными и не очень напитками.
Темный диск на небе, меж тем, скрыл за собой ракету и мало-помалу пришел в движение. Он раскручивался постепенно, все быстрее и быстрее, и все больше светлел — в центре заметно меньше, а по краям, напротив, все ослепительней, до тех пор, пока его край не превратился в сплошное сверкающее кольцо.
Это фантастическое ожерелье освещало всю площадь и всех стоящих на ней с разинутыми ртами людей так, что казалось: маленькая причудливая черная дыра зажглась на небе, озаряя своим ореолом все вокруг. Многие не выдерживали этого яркого света и отворачивались, и поэтому, конечно, почти никто не заметил маленькую вспышку на самом краю диска.
— Как красиво… — пролепетала девушка в джинсах, которая днем признавалась в любви Ползобрюхову, стоя на ограде. Она была той, кто так и не отвел взгляд от диска.
— Что ж.. — устало протянул чудаковатый человек в пенсне, который, по случаю, оказался рядом с ней и услышал слова девушки. — Что ж.. По крайней мере, он сам хотел стать светом.
И, опустив голову, задумчиво побрел к рамкам.
